Минувший телесезон войдет в историю российского телевидения как время заката политической аналитики. Стартовал он с закрытия вместе с каналом ТВС программы «Итоги», завершился закрытием «Намедни», «Свободы слова» и «Личного вклада» на НТВ. В марте на московском «3 канале» перестала выходить программа «Выводы». Причины кризиса телевизионного политического анализа обозреватель «Известий» Евгений Кузин обсудил с основными представителями жанра.

Владимир Познер: «Ведущий должен либо смириться, либо уйти»

— Владимир Владимирович, буквально два-три года назад информационные и аналитические программы реагировали на события в стране очень живо, готовили спецвыпуски, собирали экспертов. Почему мы не увидели ни «Времен», ни «Основного инстинкта» во время событий в Беслане?

— Ничего не могу сказать по поводу других программ. Перед моим отпуском мы с каналом договорились о дате возвращения программы. «Времена» не были готовы к экстренному выходу. Но думаю, что если бы нас позвали, мы бы, так или иначе, вышли. Но нас не позвали.
— Вы думаете, что автор и ведущий в состоянии обойти запреты властей или руководителей каналов?
— Это зависит от обстоятельств. Если он убеждается, что ничего не может сделать, он должен либо смириться, либо уйти. Но, по крайней мере, нужно попытаться повлиять. И в зависимости от результата этих попыток принимать решения.
— Какого рода попытки нужно предпринимать?
— Ведущий должен заявить о своей позиции руководству. Без всяких ультиматумов, без громких слов, но и без полунамеков. Если канал считает это решение неприемлемым, то скажет, и автор будет думать, что делать дальше.
— В предстоящем телесезоне аналитика окончательно свернется или все-таки попытается каким-либо образом возродиться?
— Я не ясновидящий, не Ванга. Что будут делать другие, я не знаю, что будет делать власть — я тоже не знаю. Могу говорить о том, что будут пытаться делать во «Временах». Программа будет стараться соответствовать своему назначению — анализировать наиболее важные, серьезные, острые вопросы открыто, честно и совершенно не ангажированно.
— Вы признались, что были не очень-то довольны «Временами» в ушедшем телесезоне. В этом есть ваша вина или на качество программы повлияли определенные обстоятельства?
— Всегда хорошо ссылаться на обстоятельства, и конечно они играли роль, но за программу отвечаю я, и поэтому я не склонен перекладывать вину на кого-то другого. Мне кажется, что программа была чересчур пресной. Это, конечно, было связано с выборами. Несомненно, чувствовался прессинг со стороны властей, в чем-то приходилось идти на компромиссы. Мне это было неприятно. Полагаю, что в этом году я не стану делать подобного рода шаги. Программа не может пользоваться уважением и авторитетом, если по той или иной причине, пусть иногда по весьма важной, она избегает острой тематики.

Евгений Киселёв: «Мне неинтересно смотреть аналитические программы без пола и возраста»

— Вы согласны с тем, что по-настоящему аналитических программ на наших телеканалах не осталось и этот жанр умер?

— Я бы не стал списывать со счетов Владимира Познера. Я понимаю, что он поставлен в очень жесткие рамки и что работать ему непросто, и в то же время это не тот человек, которому можно вложить в уста слова, в которые он не верит сам. Другое дело, что Владимир Владимирович, насколько я его знаю, — человек умный и осторожный. И уж во всяком случае не революционер. Он понимает, что есть темы, вещи, которые априори не пройдут на «Первом канале», и поэтому, возможно, даже не пытается поднимать их во «Временах». Но с другой стороны, Познер — один из очень немногих тележурналистов, которым удалось сохраниться в эфире, не уронив репутации.

Но в любой момент это давнее и неизбывное стремление Познера сохранить свою безупречную репутацию независимого журналиста может войти в конфликт с процессом, который мы все наблюдаем, — я имею в виду постоянное идеологическое закручивание гаек, сужение площадки для серьезной политической аналитики. До меня доходили слухи, что подобный конфликт однажды чуть не разразился.

— Кроме Познера отметить некого?

— Я считаю, что Марианна Максимовская сделала большой прогресс за год работы на REN TV. Не могу не отметить, что эта телекомпания в дни трагедии была единственной, кто пытался от освещения событий перейти к их осмыслению, анализу, от событий к комментариям. Но и у этого телеканала возможности очень ограниченны.

Вообще, по моему глубокому убеждению, серьезную аналитическую программу на телевидении должен представлять человек с именем, авторитетом, с известной общественной публичной позицией. Сергей Брилев — очень хороший ведущий новостей. Но, простите, мне трудно его воспринимать как ведущего аналитической программы — молод еще. Авторитет зарабатывается годами, и дай бог, что со временем он, что называется, заматереет, если продолжит работать в эфире. Аналитику надо быть Бовиным, Познером, Кронкайтом. Я с трудом представляю политическую аналитику без авторской позиции. Мне неинтересно смотреть аналитические программы без пола и возраста.

— А возможность высказывать эту свою позицию должна быть?

— Мне кажется, что не обязательно ее высказывать — иногда достаточно приподнятой брови, интонации, точно подобранного слова, которое чуть окрашено. Слова «я считаю», «я думаю» не нужны. Я не считаю, что журналистика должна звать на баррикады или, наоборот, заниматься, как предлагают некоторые, общенациональной психотерапией и успокаивать общественные страсти, когда есть о чем волноваться. Но должно быть пусть минимальное, но внятное личное авторское начало.

— Существует ли на нынешнем телевидении возможность делать честную аналитическую программу?

— Всякая попытка разобраться в том, что происходит на самом деле, проанализировать, усомниться в официальной версии или хотя бы попробовать на зуб и по весу цифры, факты, данные, исходящие от представителей властей, приравнивается чуть ли не к национальному предательству. Когда вся информация, которая исходит от властей, априори принимается за истину в последней инстанции, особенно на телевидении, подконтрольном государству, аналитика становится невозможной.

— Ведущие своими силами могут изменить ситуацию и как-то ослабить контроль или им остается ждать, когда изменится политическая ситуация в стране?

— Любой ведущий, работающий в прямом эфире, всегда может что-то сделать, но это будет его первая и последняя попытка.

Сергей Брилёв: «В газете пространства для аналитики — больше»

— Почему в последнее время политические программы не находят резонанса в обществе?

— Ну, судя по рейтингам, так не скажешь. Другое дело, что действительно весь последний политический сезон только и было разговоров, что «российская политика мертва». Сразу оговорюсь, что после последней встречи президента с правительством и губернаторами эту мысль больше справедливой не назовешь: судя по всему, нам предстоит еще какой политический сезон. Но как бы то ни было, одна проблема налицо. При нынешней конфигурации главная проблема российской политики — отсутствие публичной конкуренции идей. Даже если она происходила, то где-то «под ковром». Нет публичного конфликта — меньше возможностей и для телевидения делать конфликтные материалы, которые, конечно, куда смотрибельнее. Действующая Конституция три четверти властных прерогатив отдает президенту. Получается, что президент зачастую и есть единственный источник каких-либо свежих инициатив, которые способны из инициатив превратиться в дела. Однако такое конституционное устройство и такой политический расклад в той же Думе — результат, что называется, воли народа: Конституцию утвердили на референдуме, Думу избрали на выборах. Может, это и есть то, чего хочет избиратель? Посмотрим, какой останется культура политической дискуссии при новых правилах.

Еще одна, хотя и менее очевидная причина, по которой политическое вещание несколько захирело... В начале 90-х востребованность у аудитории таких программ, как «Итоги», обусловливалась резким обрушением тиражей газет и газетного цеха. Телеаналитика во многом возмещала то, что недодавали газеты. В начале 90-х единственным источником информации стал телевизор, несмотря на то, что ТВ заведомо более поверхностно, чем пресса. Первая полоса широкоформатной газеты вмещает столько же знаков, сколько обычный выпуск новостей. «Вести недели» — это четыре полосы, если учитывать, что здесь не только текст, но и картинка. В газете пространства для аналитики — больше.

— Вы хотите сказать, что сейчас зрители вернутся к чтению газет?

— По-настоящему интересующиеся их читать не переставали. Но, судя по тиражам, их было мало. Сейчас тиражи растут. Но, естественно, для нас это не причина отказываться от наших еженедельных форматов, которые принято называть аналитическими. Хотя мне это прилагательное и кажется слегка «щеконадувательским». Скорее форматы, которые подводят итоги недели. И с куда большей расстановкой, чем это можно делать в новостях.

— Должен ли госканал показывать конфликты во власти?

— Конечно. Понятно, что у государства как собственника есть желание влиять на свой телеканал. Но бывают ситуации, когда мы пытаемся если не исправить что-либо, то хотя бы помочь в осознании каких-то вещей. Например, в выпуске «Вестей недели» после событий в Беслане я вполне открыто сказал о том, что официальная информация о количестве заложников была как минимум ошибкой, а те представители госструктур, которые на этой официальной версии настаивали, пытались переубедить только самих себя. Сила государства, в частности, в умении признавать ошибки. И это нормально, что первым публично на эти ошибки указывает государственное телевидение. Если говорить о преимуществах госканала, то они — в быстроте. И не только в том, что касается договоренностей об эксклюзивах с людьми из Кремля или Белого дома. Быстрее и реакция на то, ЧТО мы говорим. Кстати, вовсе не всегда эта реакция — умиление. Но нас слушают. Такой диалог дорогого стоит.

— А что вы понимаете под аналитической передачей?

— Разбор полетов. В полной мере это нигде не происходит. Возможно, в нынешнем политическом сезоне этот формат вновь будет востребован. Мою программу определяю как «тележурнал». Мы подводим итог недели. Благодаря нашей информированности подводим так, что за последний год «Вести недели» ни разу не ошиблись в прогнозах и, кстати, через предвыборную кампанию прошли так, что сохранили отношения со всеми политическими силами, чье мнение мы хотим, чтобы звучало в программе и дальше. Это, кстати, касается всего респектабельного политического спектра.

Петр Толстой, автор и ведущий программы «Выводы» (3 канал):

— Аналитики не стало меньше, она приобрела другое качество. Сегодняшняя жизнь отличается от того времени, когда такие программы, как «Итоги», «Зеркало», переживали свой расцвет. Тогда люди надеялись получить от аналитиков почти сакральное знание. Не получив его, зрители разочаровались. Возник кризис доверия к телевизионной аналитике и к телевидению в целом. Надеюсь, что он пройдет, потому что жанр все равно востребован и особенно необходим в сложные для страны моменты.

Качество аналитики прежде всего связано с качеством информации. Если делать информационные и аналитические программы исходя из соображений, как бы не обеспокоить народ и как бы не обеспокоить власть, то поле для аналитики станет очень узким. С другой стороны, люди сами уже научились доходить до тех истин, которые им предлагались с экрана. Когда мы называли программу «Выводы», то имели в виду, что анализ наши зрители способны сделать самостоятельно. Наша задача — представить им максимум информации и максимум человеческих субъективных ощущений от происходящего.

Алексей Пушков, программа «Постскриптум» (ТВЦ):

— За несколько лет политическая обстановка и политическая жизнь в России стали более одномерными. Некоторые даже говорят, что в таких условиях политическая аналитика не нужна, анализировать якобы нечего. В итоге мы видим появление на экране псевдоаналитических программ — и на «3 канале», и на «России», и на «Первом канале». Сегодня программы, претендующие на какое-то аналитическое содержание, на самом деле являются вариацией информационных программ с каким-то своим взглядом.

Более того, с ужесточением информационной политики руководство телеканалов стало побаиваться людей с собственным мнением. Между тем аналитика — это когда у человека есть своя собственная позиция, выношенная, ясная и совершенно не обязательно отвечающая потребностям телеканалов или людей, которые курируют телеканалы от власти. Я, кстати, не считаю, что власть выигрывает от ухода аналитики с экранов. Это создает видимость благополучия, но власть усложняет себе положение неэффективностью своих действий, а не тем, что кто-то говорит об этом на телеэкране.

Николай Сванидзе, программа «Зеркало» («Россия»):

— Политические жанры напрямую зависят от политической активности в стране. В России же нет статусных политиков, кроме президента, вот и нет интересной политики. Людей, которые бы выражали свое мнение, крайне мало, как мало и людей, у которых это мнение есть, и еще меньше тех, кто готов его высказывать.

«Зеркало», несмотря на смену формата, остается аналитической программой, и я надеюсь, что моим зрителям не будет скучно, потому что я сам постараюсь быть нескучным. Но если политика будет пресна, тогда извините. Это проблема не только и не столько моя. Когда ты приглашаешь человека на эфир обсудить интересную проблему, гость часто боится сказать что-то вольное от себя и повторяет то, что уже говорили президент или премьер-министр, получается тоска зеленая. Тут уж ничего не поделаешь.

Самые популярные выпуски аналитических программ:

По данным TNS Gallup Media. Период: с 1 сентября 2003 г. по 31 мая 2004 г. Регион: Россия. Аудитория: все зрители старше 18 лет.

* «Доля» и «рейтинг» — основные показатели телеизмерений. Если всех жителей страны, имеющих телевизоры, принять за 100%, то «рейтинг» означает, сколько процентов от этих ста смотрели ту или иную программу. «Доля» определяет процент не от всех потенциальных зрителей, а именно от тех, кто включил телевизоры в данный момент.