Первый канал отмечает юбилей — 15-летие — 1 апреля. Про историю отдельных передач можно писать статьи — что уже говорить о целом канале — этапы его становления и развития переживала вся страна, каждый вечер всматриваясь в телеэкраны. Сегодня на вопросы обозревателя «РГ» отвечает Леонид Якубович, как старожил «первой кнопки», как ведущий любимой народной программы «Поле чудес», которая недавно отметила свой юбилей — 1000-й выпуск в эфире. И говорим мы не только о Первом канале, но и о телевидении в целом.

Российская газета: Леонид Аркадьевич, вы на Первом канале все 15 лет и даже больше…

Леонид Якубович: Я на нем столько, сколько он существует. При мне организовался. Раньше было ОРТ — Общественное российское телевидение.

РГ: Существует знаменитый музей «Поля чудес». У вас образовался за эти годы какой-то собственный внутренний музей впечатлений?

Якубович: Как я ни разу не видел по телевизору программу «Поле чудес», так я и никогда не был в этом музее. Мне докладывают, что там есть музейные работники, которые приезжают в Останкино, отбирают экспонаты — все, что несъедобное, отвозится туда. Он сейчас на ВДНХ. Некоторое время был в Останкино, но это так — одна витрина. Экспонатов-то гораздо больше

РГ: Программа «Поле чудес» существует даже больше, чем канал.

Якубович: Двадцать лет. Но я на телевидении, на «Первой кнопке», начиная с КВНа, с 1965 года. Мы начали играть в КВН 45 лет тому назад. Так что…давайте поговорим лет через двадцать.

РГ: Тогда уже будет сплошная «цифра», все будут смотреть телевизор в Интернете.

Якубович: Какая разница, где смотреть? Важно, какой продукт. Пока идет процесс накопления. Техника новая появилась, довольно лихая. Опыт какой-то накапливается. Но 15 лет для телевидения — это мгновение.

Когда существовало советское телевидение, можно было говорить об его достоинствах и недостатках. Кстати, я считаю, что оно всегда было одним из лучших в мире. Мне никогда не нравилось другое телевидение. Вопрос в том, что в других странах было больше каналов. Но по качеству сделанного материала, не по технике съемки и не по качеству эфирного изображения, наше телевидение было одним из самых интересных.

РГ: Как вы считаете, если канал — Первый, на нем лежит какая-то особая ответственность? Он должен быть флагманом? Он должен первым задавать тон, первым делать новые программы?

Якубович: Вы сами задаете вопрос и сами на него отвечаете. По формальному признаку — да. Но если будет «цифра», то предстоит очень жесткая конкуренция. Надо будет «отбивать» огромную зрительскую телеаудиторию. Пока что существует лишь несколько федеральных каналов, и можно говорить о том, кто на самом деле первый, среди четырех или пяти.

Судя по цифрам, за 15 лет создана огромная, довольно работоспособная машина. Она создана людьми, и — я тому свидетель — Константином Эрнстом. К нему можно как угодно относиться, он может быть один раз прав или 115 раз неправ. Но он сам создал машину, которая работает так, а не иначе. Если кому охота критиковать его, пусть придет и попробует создать другую. Я всегда против критики, если она не конструктивна.

Очень легко критиковать, ничего не понимая в телевидении и не представляя, какой это громадной силы механизм. Я лично, присутствовал при создании обновленного Первого, помню, как Эрнста назначили, сначала генеральным продюсером, потом генеральным директором. Я помню первый день, когда он сел в кресло в своем кабинете. Не может Эрнст не вызывать уважение. Я бы так не смог. У меня просто таких организаторских способностей нет.

РГ: Для меня Первый канал, как Москва. Столица берет из провинции все самое лучшее. Первый впитывает то, что создается на других каналах. Те же юмористические передачи…

Якубович: Ну-ка пример…

РГ: Цекало, который пришел с СТС, и его компания. Многие ребята, которые сегодня блистают в «Большой разнице», начинали на СТС. Или «Комеди клаб», который был на ТНТ, а потом появился «Комеди клаб» на Первом». Или Гарик Мартиросян и Сергей Светлаков. Они сейчас одни из самых популярных ведущих Первого, но тоже пришли с ТНТ.

Якубович: Давайте говорить, на каком-то уровне. Про «Комеди клаб» и Мартиросяна — сначала существует КВН… Надо знать ветку, на которой вы сидите.

Никто никого никуда не переманивает. Но, согласитесь, человек, который играет в футбол в дворовой команде, хочет играть вначале в городской, потом — в республиканской, затем — в сборной. Почему-то люди приходят работать сюда, рвутся на Первый. Значит, им престижно здесь трудиться. Насчет «перекупать» — не получается. Потому что даже у дециметровых каналов сейчас достаточно возможностей, чтобы оставить человека у себя. Но лучшие хотят работать на Первом канале. Они могли пойти куда угодно: на НТВ, на ВГТРК… А чего они пришли на Первый канал, что-то, значит, их манит. И это вполне определяет позицию, которую занимает «первая кнопка».

РГ: В 90-е годы был упор на информационное телевидение, а сейчас все телевидение развлекательное и ваша программа в том числе…

Якубович: И сейчас информация в почете. По качеству информационный блок на порядок профессиональнее и лучше, чем все развлекательное телевидение. Потому что ему уделяется огромное внимание.

РГ: Почему тогда бросаются в глаза именно развлекательные блоки? Почему все отмечают, что телевидение сейчас сделало крен в развлекательную сторону.

Якубович: Потому что информационный блок мало кого интересует. Не мы же с вами это придумали — «хлеба и зрелищ». Не можете дать хлеба — давайте зрелищ. Другое дело, если бы эти зрелища были еще такие, чтобы существовала какая-то конкуренция, чтобы люди бесконечно искали, где бы еще это посмотреть. Все контрпрограммирования каналов — не думаю, что это позитивный момент. Потому что на самом деле страдает телезритель. Хочет смотреть это, и не может, потому что идет примерно то же самое, интересное, но по другому каналу. При таких больших коммерческих объемах, думаю, что можно договориться. Но вопрос состоит в том, что главенствуют рейтинг и доля. И так оно и будет, пока телевидение само себя окупает.

РГ: То есть мы — зрители — будем заложниками рейтингов на телевидении?

Якубович: Нет, мы будем заложниками государства, которое не понимает в полном объеме, насколько телевидение — сильная машина. Сильнее телевидения нет ничего! Телевидение за день может перевернуть представление о чем угодно всей страны. От радостного повизгивания до бунта. Никакие газеты этого не сделают.

РГ: А Интернет?

Якубович: Вы в Москве живете. Посчитайте, сколько у нас компьютеров и сколько народу здесь живет. Если вы поедете куда-нибудь в глубинку, никакого Интернета нет. Хотя Всемирная паутина тоже сильное изобретение, И тоже упущенная из рук возможность. И очень опасная штука. Раз Интернет — это средство массовой информации, то его надо контролировать. Там сумасшедших огромное количество, которые раскачивают лодку в разные стороны. В блогах — сплошной мат. Если я выйду на улицу и начну читать вслух, что там написано, меня просто посадят за 15 суток по статье УК «Хулиганство». Я не могу контролировать, влезет туда моя дочь или нет. Я знаю, что она занимается, переписывается со школьниками из Англии, но куда она влезет, когда я отворачиваюсь — вопрос.

РГ: Леонид Аркадьевич, когда мы с вами беседовали по поводу юбилея «Поля чудес», вы сказали, что эта передача для вас самого удивительна.

Якубович: Не сама передача, а удивительно, что она существует. То, что вы видите на экране, это приблизительно треть всего. Я не могу это объяснить. Я не сумасшедший, но скидывать все на манеру поведения ведущего нельзя. Почему-то простые люди расковываются, свободно разговаривают, у них другие глаза. Какое-то великое попадание.

РГ: Это при том, что формат не наш, мы его брали на Западе.

Якубович: Да нет же, и это — ошибка. Похожа только схема игры и барабан, на котором расположены сектора с выигрышными номерами. Это все! Черный ящик придумал я. Музей — тоже я. Мы все это обсуждали с Владом Листьевым. По формальному признаку — да, была программа «Wheel of Fortune» («Колесо Фортуны»), не более того. У нас в этом смысле, кроме КВНа и «Что? Где? Когда?» нет ни одной не лицензионной программы. Эти игры удивительным образом никто в мире не может повторить. Такое природное российское явление.

РГ: Какой функции сегодня лишено наше телевидение? Развлекательной, просветительской?

Якубович: Оптимизма. Будь моя воля, я бы установил долю негативной информации в СМИ. Сказал бы: есть 15 процентов времени, можете о чем-нибудь негативном сообщать. Зачем бесконечно? Даже о том, что произошло на этой неделе — взрывы в метро. В большинстве своем — это информация для профессионалов, нечего в кадр постоянно совать кровь. Но вот трагедия, которую нужно показать — это то, что таксисты немедленно взвинтили цену. Я бы мгновенно приравнял это к мародерству в военное время. Лишать лицензии всех до одного, и еще круче — прописки московской. Это — не москвичи! У меня очень много приятелей, мы утром того дня созванивались в 8 утра, могли поехать туда, бесплатно развозить.

На телеканале любом, в том числе и на Первом, работают такие же люди, как и везде. Они живут здесь — не приезжают из Америки, бегут на работу, потом возвращаются домой. На чаше весов что лежит? Наш бывший президент телеакадемии, Владимир Владимирович Познер считал, что телевидение — это не искусство, это — технология. Мы с ним бесконечно по этому поводу спорили. Если это не искусство, тогда оставьте в покое, перестаньте критиковать. Но если относиться к телевидению, как к искусству, тогда в него надо вкладывать. И деньги. И душу.

А если технология, робототехника, тогда надо считать, что во главе угла будут бесконечные рейтинги, коммерция, а искусство отступает на второй план. Вместе с телезрителями.

РГ: Как заставить телевидение повернуться к думающему человеку?

Якубович: Сначала надо такую задачу поставить. Пока что для того, чтобы выпустить новую программу, надо на нее заработать. Это обязанность телевидения, тех, кто здесь работает. Выжить надо для того, чтобы хоть что-нибудь создать. Второй момент — не обязательно все программы должны быть умными. «Разбежка» от «Поля чудес» до «Что? Где? Когда?» — огромная. Это вертикаль. И все это познавательно-развлекательные программы. Но в целом все телевидение должно быть позитивным. Обратите внимание, я не сказал смешным. Новостной ряд, «развлекалки» — про что угодно рассказывайте, только с позициями конкретных умных людей. В результате — есть свет в конце тоннеля.

В январе этого года мне удалось побывать в Лос-Анджелесе на телеканале NBC на съемках «Джей Ленно шоу» («Jay Leno Show») — одного из самых популярных ток-шоу Америки. Я была потрясена тем, как Джей Лено — телезвезда — выходит перед съемками в джинсах и рубашке и работает с публикой в зале. Это потом будет костюм и заводной гостевой редактор, но за кадром остается, как ведущий общается, шутит, входит в доверие, фотографируется на память. Я попыталась представить в таком амплуа Владимира Познера. Или Андрея Малахова. На съемках «Пусть говорят» я видела, как Малахов сразу входит в кадр — и до этого перед публикой не появляется. На канале НТВ наблюдала, как разогревает аудиторию «Честного понедельника» Сергей Минаев — его общение будит у аудитории лишь негативные эмоции. И вдруг в конце интервью Леонид Якубович пригласил меня в святая святых, где не был прежде ни один журналист: в комнату, где он перед съемками общается с участниками программы. Да простит меня Леонид Аркадьевич, что я об этом упоминаю — я пообещала ему выключить диктофон, но запомнила все, что он говорил. Пересказывать не буду — дала слово. Но на такое общение Якубович не жалеет своего драгоценного времени, и сразу становится понятно, почему у участников «Поля Чудес» такие глаза, отчего они так расслаблены в студии, передают приветы и дарят подарки-призы ведущему. Может, в этом и есть настоящий секрет успеха и программы, и Якубовича? Может быть, и секрет успеха Первого канала в значительной степени и в том, чего мы не видим на экране? Как бы то ни было — телевидение делит людей на тех, кто его смотрит, и кто его делает. Хотелось бы, чтоб обе эти категории были заодно.