Главным достоинством этого интервью можно, пожалуй, считать уже сам факт его появления на свет. Ибо некоронованный король российского телеэфира, родитель знаменитой «Оба-на!», он же премудрый «Доктор Угол», он же создатель и ведущий столь любимого народом «Доброго вечера» на РТР, Игорь Угольников вот уже минимум полгода не дает никаких интервью и, по его заявлению, не собирается давать их впредь. И делает он это отнюдь не из гордыни или по скрытности натуры. Просто ему безумно некогда. А так как Игорь все стремится делать хорошо, то...

— Я бы только попросил немножко уточнить: не хорошо, а очень хорошо. Говорю это без всякой ложной скромности, так как если не стремиться в своем деле к самому лучшему, зачем вообще его делать?

— Вот об этом и поговорим. Я имею в виду одну из лучших развлекательных программ последнего времени.

— Как создавался «Добрый вечер»? Это была моя очень давняя мечта с тех самых времен, когда я еще только начал серьезно заниматься телевидением. И это была золотая мечта Влада Листьева. Правда, когда я его уверял, что просто физически не смогу делать это изо дня в день, он в ответ кричал: «Сможешь, сможешь!» Но главное, в такого рода передаче была действительная необходимость на Российском ТВ. Вообще-то, я думаю, нечто подобное должно было бы быть на любом канале, но особенно на РТР. Людям очень нужна ежедневная, по-настоящему умная развлекательная программа. Ко мне иногда подходят старые люди, говорят: «Вы знаете, Игорь, с тех пор, как появился «Добрый вечер», мы стали лучше засыпать. Нам стало немного спокойнее жить...» По-моему, успех в любом деле возникает лишь тогда, когда оно нужно практически всем. Когда я делал программу «Оба-на!», это было нужно, честно говоря, только мне и некоторым зрителям. Когда снимался «Доктор Угол», это было нужно уже мне и НТВ, так как ему требовался маленький юмористический сериал перед «Сегодня». А вот уже «Добрый вечер», по моему глубокому убеждению, оказался нужен всем.

— Но ведь, простите...

— Предвосхищая ваш вопрос, скажу, что, когда в таком проекте назрела необходимость, ни, у Эдуарда Сагалаева, ни у компании «Видео Интернейшнл», ни у всего руководства РТР не было почему-то ни малейшего сомнения, что именно Угольников сделает его легко и непринужденно. Мне это, конечно, очень льстило. А дальше оставался только постоянный поиск. И, безусловное везение. Это ведь счастье, что такой блистательный музыкант и замечательный человек, как Левон Оганезов, в секунду согласился у нас работать, хотя он и живет в Америке! Оставил там свою семью, а в Москве снимает квартиру.

— В чем, кстати, секрет такой удивительной слаженности вашей команды? Чем вы берете — кнутом или пряником?

— Работа над каждым выпуском начинается вечером предыдущего дня. После эфира программы, когда все разъезжаются по домам, я допоздна обсуждаю с авторской бригадой завтрашнего дня, что делать завтра. Потом я уезжаю, а люди остаются работать. А утром первым начинает репетицию Левон со своим оркестром. Это его время. В 12 часов дня появляюсь я и репетирую с оркестром... После этого репетиция с артистами — песня или танец, несколько прогонов всей передачи, грим, повторение текста монолога и, наконец, эфир.

— И так, значит, всю неделю. А жить когда же?

— Жить в выходные. Суббота у меня называется «день дауна». Угольников лежит, не в силах реагировать ни на что.

— Но когда он вновь встает, то у нас, зрителей, тут же возникает законный вопрос — кого он пригласит сегодня? Кем нужно быть, чем обладать, чтобы иметь честь быть вашим гостем?

— Для этого достаточно быть просто интересным человеком. Неважно, россиянин вы или нет. Нас интересует человек, с которым было бы о чем поговорить.

— А чем вы гарантированы оттого, что к вам вдруг не заявится... ну, скажем, кто-нибудь из тех, в чью честь вы называете свою субботу?

— Может быть, это прозвучит нахально, но по прошествии полугода не нашлось ни одного среди приглашенных к нам людей, с кем бы я не смог найти общего языка!..

— ... Вовсю используя при этом, как я понимаю, свое нокаутирующее обаяние. Но это уже, видимо, от Бога. Либо оно есть, либо — нет. Или можно ему научиться? Есть какой-то закон?

— Закон очень простой — я всегда очень любил своего зрителя. Считайте, с самого детства.

— ???

— Да, в профессиональном театре я работал уже в возрасте 12 лет, то есть мне за выход на сцену платили какие-то деньги. А затем, следуя своему правилу — делать дело по возможности очень хорошо, окончил сразу два факультета ГИТИСа — актерский и режиссерский. Переиграл в своей жизни практически все — от трагедии до комедии. Так что профессионализм в нашем деле, конечно, очень важен. И все-таки главное — это любовь к зрителю. Причем любовь не напускная, не наигранная, как у некоторых наших звезд, при любом удобном случае восклицающих: «О, как я люблю ваши руки, я целую ваши руки!..»

— Но, извините, сам Игорь Угольников по этой части любому фору даст!..

— А это уже следующий мой закон, об отношении к женщине. Да, я всегда целую дамам руки. Очень люблю и уважаю всех женщин без исключения — от маленькой девочки до глубокой старушки. Считаю женщин величайшим произведением Господа Бога. За это всем им надо целовать руки. Просто целовать — и все!

— Игорь, часто говорят о том, что ваша программа аналогична многим западным. Так ли это?

— Если и есть еще нечто подобное, то только в Америке. Так, на канале Эн-би-си идут два аналога нашей программы, и на канале Си-би-эс есть еще один. Когда мы взяли эту схему для создания своей программы, то сделали сразу же очень большую, поправку на нашего зрителя. В отличие от американского наш зритель нуждается гораздо в большей теплоте по отношению к себе. Американец ведь живет спокойной жизнью, он полностью лишен каждодневного стресса. У него, как это было принято раньше говорить, абсолютная уверенность в завтрашнем дне. У нас же ее нет. Потому нам так необходимы большая теплота, улыбка, доброта, чтобы помочь людям обрести покой. Там у них, в Америке, собираются вечером, извините, просто откровенно поржать, подурачиться... Когда к моему тамошнему коллеге приходит гость, то ведущего мало интересует его личность. Для шоумена гость — лишь повод рассмешить зрителя.

— Вот вы говорите — «коллега»...

— И в этом тоже разница! Ведь я в отличие от моих американских коллег профессиональный актер. При этом я — большой любитель и, что тут скрывать, умелец всякого рода капустников, скетчей и т. п. Поэтому наш зритель в первую очередь видит во мне актера, а потом уже — телеведущего, ток-шоумена...

— Для кого как, а для меня Игорь Угольников, не в обиду ему будет сказано, прежде всего актер танцующий, пластичный. Ну просто грех не использовать такой талант в каком-нибудь мюзикле, что ли.

— Да, это моя давняя мечта. Я это обожаю и умею это делать как никто в нашей стране. Но! Что делать тогда с моим ежедневным эфиром? И потом, опять-таки для того, чтобы снять мюзикл, надо, чтобы он был кому-то нужен! Нужен не только Угольникову, который лишний раз докажет своим любимым зрителям, что он хорошо танцует и поет, а его продюсерам, прокатчикам... Так что пока я буду петь и танцевать в «Добром вечере»! Сидеть и ждать, пока мне предложат мюзикл, я не могу.

— Хорошо, тогда скажите, где вы этому учились, так как общепринято, что у нас в стране культуры мюзикла просто нет. А потому и нет своего Фреда Астера, своего Джина Нелли...

— Все они были моей любовью, и начинал я танцевать, просматривая их фильмы на видео. И дошел до того, что, когда я кое-что из этого показал в Америке знаменитому артисту и танцовщику Грегори Хайнцу, он был очень удивлен: «Где вы учились?» Отвечаю: «В России». Он удивляется еще больше: «Что, в России учат теп-данс?» — «Нет, — говорю, — не учат». Он и говорит: «Я бы, знаете, охотно с вами позанимался...»

— Ну, и?..

— Я взял у Грегори Хайнца несколько уроков. И еще он подарил мне свои туфли, которые, кстати, во время августовского путча были украдены вместе с моей машиной. Считаю пропажу этих туфель главной пропажей всей своей жизни...

Игорь Угольников в фильме «Ширли-Мырли»

— Может быть, вы еще чем-нибудь владеете в такой же степени помимо актерства, режиссуры, шоуменства и танца?

— Да, был в моей жизни еще хоккей и занимал в ней огромное место. Вплоть до того, что я всерьез считал, что спорт пересилит все остальное. Но получил травму и, пролежав месяц в постели, пришел к выводу, что спорт требует человека всего, как, впрочем, и любая другая профессия. Так что или — или!

— Сколько же вам лет, что вы успели овладеть столькими вещами?

— Скоро исполнится 35.

— А умению руководить коллективом у кого вы научились?

— Знаете, хоккей ведь — коллективная игра. И театр — тоже. Я был в команде абсолютным вожаком, но понимал, что коллектив — это все! Успех — только в сыгранности. Для этого опять же надо любить и уважать всех членов команды. Так и сейчас. Да, я здесь у нас безусловный лидер, ведущий и т. д. Но, если бы я не любил всех этих людей — а их 150 человек, — наше шоу бы развалилось тут же. Я должен всех их знать по имени, всех уважать и любить. Надо быть, конечно, требовательным, уметь и власть употребить. И все же, все же... результат поразительный — людей просто порой не оторвать от работы!

— Стало быть, если бы не ваше отпускное время, мы бы с вами сейчас не...

— Боюсь, что да. Вот, к примеру, звонит мне сегодня утром из Америки Оганезов. Казалось бы, живи себе, отдыхай, радуйся в кругу семьи! А он и говорит: «Игорь, сынок, я все-таки приеду пораньше! Устал здесь совсем без тебя, без работы...» Да я и сам, кстати, раньше срока из отпуска вернулся. Хочу работать, больше без работы не могу...

— Ну так, значит, и не брали бы себе отпуска!..

— Нет, надо было сделать передышку, оглядеться, что да как. Внести какие-то коррективы.

— Кстати, в вашей студии какой-то удивительный «вид из окна». Вроде бы — «живой» Крымский мост, а вот небо над ним не совсем натуральное...

— Пусть это остается нашей маленькой профессиональной тайной. Могу только сказать, что наших зрителей ждут в этом смысле новые приятные сюрпризы.

— И то верно! Главное, чтобы сам телеведущий был натуральным! А также все его гости! И, наконец, вопрос вопросов...

— О моих творческих планах? Они таковы: скоро состоится выставка моих графических работ, выходит пластинка с моей музыкой и песнями, я собираюсь принять участие в большом театральном проекте, а через год, надеюсь, уже буду снимать свой первый кинофильм!

— Ну что же, тогда нам остается только развести руками и сказать: «Дай-то Бог!»